Пьеса: Ромео и Джульетта.
Автор: Уильям Шекспир (перевод - Борис Пастернак).
Постановка: Валерий Белякович, 1992.
В главных ролях: Алексей Матошин, Карина Дымонт.
ОЦЕНКА: 5+

Перед тем, как читать эту статью, советую прочитать обзор спектакля, написанный в 2001 г.

Вступление.

Всем понятно, что такое обзор спектакля; а вот что такое мои новые статьи, "взгляды", цикл которых открывает нынешняя статья, объяснить стоит...

Спектакли постоянно меняются, изменяятся рисунок спектакля, изменяются актерские работы (и потому, что вводят других актеров, и потому, что постоянно занятые актеры начинают играть по-другому)... Потому-то и интересно время от времени фиксировать замеченные изменения, чтобы позже (ведь всякий спектакль не вечен!) можно было разобраться, как развивался спектакль.

При этом разбираются только изменения - именно поэтому я прошу сначала прочитать полный обзор 2001 г .

Постановка, изменения.

Кое-что в постановке изменилось с 2001 г., кое-что я тогда не заметил (хоть и было); попробую по порядку рассказать и о том, и о другом.

Во-первых, начинает спектакль введенная, насколько я помню, после 2001 г. сцена с "жительницами Вероны", они же - маски японского театра кабуки; в ней они, собственно, и предстают как маски, под восточную музыку представляя ряд малопонятных медленных движений. Затем же, сняв маски и положив их на землю, превращаются в веселых горожанок, которыми и остаются на протяжении всего первого действия - и начинается веселая, зажигательная сценка-пролог...

Хочу кое-что дополнить к описанию пролога - кроме веселого речитатива, когда слуги один за другим бодро читают пролог, а жительницы им хлопают, есть еще одна важная сценка - когда под веселую музыку по сцене, пританцовывая, проходит Джульетта.

(И еще - чтобы зрители не волновались; насколько я помню, сцена, где последний оставшийся на сцене слуга, убегая, ударяется об одну из арок - еще одна комическая реприза)

Теперь мне представляется, что драки слуг уже в первом действии не так и комичны; да, первая сцена, где одни "грызут ноготь на счет" других, потом эти вторые пытаются столкнуть первых (комедийный вариант армрестлинга, "схватки на руках") смешна, но следующее дальше резко вырывается из комичного строя, схватки с мелькающими во тьме огоньками (изображающими скрещивающиеся шпаги) с самого начала изображает яростную ненависть семей.

Удачная сцена, которую я почему-то не выделил в обзоре 2001 г. (хотя она выделялась уже при тогдашнем актерском составе) - пантомима при первом появлении Ромео (задумчивая игра со шпагой (вернее, с неким затупленным предметом, изображающим шпагу - такие носят и остальные герои спектакля) - Ромео словно и не понимает, что держит в руке).

Ранее я не выделил особо сцену бала с удачно подобранной музыкой, убедительно поставленными танцами (и происходящими на заднем плане событиями, самые важные из которых - Тибальт замечает Ромео, Меркуцио пытается того спасти, сеньор Капулетти не дает сыну буянить, затем же Меркуцио все-таки уводит Ромео - все это под музыку танца) и неожиданными переходами к тишине в сценах, где Ромео видит Джульетту впервые, где возлюбленные впервые узнают, с кем их свела Судьба...

А вот сцена первого их разговора, насколько я помню, сопровождается музыкой, но не той, которой остальная сцена бала, более тихой и медленной (частично похожая музыка сопровождает сцену на балконе, частично та идет без музыки).

Теперь серьезным мне представляется не последняя сцена первого действия, скорее набор последних сцен (растущее напряжение ненадолго разряжает лишь комичная беседа Меркуцио и кормилицы) - и волнение ожидающей кормилицу Джульетты, и разговор Бенволио и Меркуцио про письмо-вызов Тибальта (кстати, сам Ромео - не уверен, что раньше было именно так - присутмствует при разговоре безмолвным слушателем), и разговор Ромеои кормилицы, и - именно "и" - финал.

Кроме того, выделяются на фоне остальных серьезные сцены с обвинениями князя Эскала (в начале, после первой схватки) и сватовством Париса (перед балом).

И еще - жительницы Вероны (кстати, они же при необходимости изображают и служанок одного из домов) не просто заигрывают с различными героями (не только слугами), время от времени заводят их в ловушки, из которых те всякий раз хитро выбираются...

Второе действие мной было описано гораздо подробнее, добавить почти нечего.

Во-первых, хочется отметить удачное решение вступительной сцены, диалога Меркуцио и Бенволио, прерываемого появлением Тибальта (а далее и Ромео - и идет музыкальная сцена схватки, сопровождаемая яростной музыкой) - она полностью основана на актерской игре.

Еще одна неотмеченная деталь - даже во время схватки Меркуцио (вернее, играющий его актер) не может не пошутить, предпослав истинной ране сцену, сыгранную так, словно шутник сейчас умрет (и сопровождаемую разнящимися в разных спектаклях словами; так в последний раз это были слова "Палец ушиб!", в одном из более ранних - "Ударился о колонну!").

Наконец, завершу разговор об этой сцене, отметив резкое изменение ритма после гибели Меркуцио; оно ясно показывает внезапно появившуюся решимость Ромео.

Отмечу, кстати, что в этом действии сцены с князем (в частности, следующая следом за вышеописанной) и сцены со "скрещивающимися шпагами" (ставшие еще более яростными, после дуэли в них звучат крики "Смерть Ромео!") не выделяются, напротив, смотрятся органично; а вот спокойный Парис так и выглядит странно (понимаешь его, пожалуй, лишь в финале).

Еще одно упущение 2001 г. - я не отметил, что сцена, в которой Джульетта вначале ожидает Ромео, затем же узнает о дуэли и гибели брата, начинается как радостная сцена из первого действия (с соответствующим прочтением монолога) - и резко переходит к печально-тревожному ритму второго.

Наконец, последняя незамеченная тогда мелкая деталь (хотя, возможно, именно такое решение было придумано позже) - после этой сцены следует сцена, когда кормилица идет по улицам Вероны к отцу Лоренцо, решена эта сцена так: то вспыхивающий, то гаснущий свет (прием, который ранее часто применялся в театре) рвано показывает движение женщины, при этом темнота не является полной, видны вспышки от скрешивающихся шпаг, слышны приведенные мной выше крики...

Я уже говорил - перед финалом следует "последний яростный всплеск ритма" (Ромео узнает о смерти Джульетты, отец Лоренцо - о том, что тот исчез из Мантуи, вероятно, отправился в склеп Капулетти), тогда я забыл добавить - этот всплеск и тревожные сцены с питьем разделяет печальная, напоминающая грядущий финал сцена похорон Джульетты.

Исправление - кажется (я не уверен - диск с "Реквиемом" Альбинони куда-то задевался...), в сцене с принятием питья, сцене похорон Джульетты и финале звучит разная музыка, и лишь в финале это собственно "Реквием", в остальных - похожие печальные мелодии.

И последнее замечание - я уже писал, что финал сокращен, так вот, внимательно изучив текст пьесы, я могу с уверенностью заметить - во-первых, этот финал к Шекспиру имеет мало отношения, во-вторых, этот "альтернативный конец" мне нравится даже больше, чем финал пьесы (гораздо более затянутый - и потому кажущийся скучноватым). В спектакле из текста взяли самые важные (и так присутствующие в нем) фразы, вписали их в описанную мной в обзоре картину - и получилось романтичнейшее зрелище!

Наконец, о достоинствах и недостатках нового света... Достоинства - постановка стала ярче, многие мелкие детали стали заметнее, кроме того, освещающий ряд ключевых сцен красный свет выгодно дополняет цвет костюмов, теперь всем очевидно, что красный используется неслучайно; с этим же красным светом связан и единственный недостаток - он чересчур ярок, слепит глаза.

Новые образы, образы развитые.

Для начала поговорим об актерах, не участвовавших в спектакле в 2001 г.

С уходом Георгия Дронова (ныне работающего в Малом Театре) роль Ромео перешла к Алексею Матошину .

В данной случае (пусть меня простят сам Матошин и его поклонники) замена, конечно, принесла спектаклю кое-что удачное, но кое-что она и забрала (Матошин блистательно справляется с комическими и высоко-трагичными элементами роли, а вот убедительно сыграть отчаяние Ромео у него пока не выходит; к счастью, страдает от этого лишь одна сцена, зато выигрывают от игры актера все остальные).

Начнем, впрочем, с удачного... В начале спектакля Матошин весьма удачен, как и Дронов, он делает образ незаурядным; сразу становится очевидно, почему Ромео дружит с Меркуцио (герой Матошина постоянно пытается подражать шутнику и бузотеру, причем подражать не очень умело, через слезы), здесь же проявляются и убедительность трагического образа (трагические фразы удачно выделяются голосом из общего течения речи)... На сцене бала и в последующей сцене на балкона Матошин не менее убедительно, чем Дронов, изображает любовь (те же полутона на грани шепота, получающиеся не менее удачно; к ним, впрочем, добавлены страстные вскрики, которые не кажутся мне подходящими к образу, однако в игре Матошина они - не лишние).

Маленький шедевр - сцена у отца Лоренцо, где Матошин блистательно играет веселого мальчишку со ртом до ушей, делящегося с духовников радостным известием, а почему получаещего недовольство, что заставляет волноваться (как, мол, можно это не понять?!) - к счастью, все быстро улаживается... (Что-то в этом есть от Леонарда Уайтлинга; хотя в целом игру Матошина если с чем и можно сравнить, то с игрой ДиКаприо - да и то общего мало).

Чтобы лучше понять, почему эта сцена так неожиданна, советую внимательно прочесть серьезный шекспировский текст.

Удачно завершив (на более серьезных тонах) первое действие (где Ромео далее появляется мало), Матошин и его герой входят в серьезный (а для Ромео - мрачный) мир второго; и вот здесь все далеко не так однозначно.

В первой сцене, сцене схватки с Тибальтом, Ромео выглядит убедительно, причем убедительны и попытки открыться безумному врагу, и крики-приказы прирожденного вождя (не зря Матошин так удачно играл Мэкки-ножа!), не дающего начаться драке...

Но все рушится, и Ромео должен стать рыдающим мальчишкой; и вот это у Матошина, увы, не очень получается... Да, он почти плачет (не доходя, впрочем, до настоящих слез), отчаянно суетится, ломает ритм фраз; но мне, зрителю со стажем, видно - это наигранно, возможно, потому, что Матошину не слишком близко...?). Маленькое объяснение - это не значит, что эти сцены неубедительны, это значит, что они неубедительны по сравнению с другими актерами, лучше смотревшимися в них (и Дроновым, и Анатолием Ивановым ), тех же, кто смотрит спектакль впервые, игра Матошина несомненно проймет.

Далее актер убедителен - и в сцене прощания с Джульеттой (сокращенной, впрочем, так, что у бедного Ромео осталась одна-единственая фраза, которую Матошин произносит, как мне кажется, возвращаясь к интонациям из начала - но теперь игра совсем уж невесела), и в коротком эмоциальном монологе, предшествующем финалу, и финале (опять же - так сокращенном, что Ромео мало говорит), где Матошин использует свой талант трагического произнесения фраз, добавляя печальные (можете не верить - но они действительно печальные!) паузы, причем говорит так, что кажется - он глотает слезы... Единственное, что немного выбивается из общего ряда, это яростный крик "Джульетты нет отныне!"; в отличие от всей остальной сцены, сыгранной так, как не играли другие виденные мной актеры, этот фрагмент напоминает игру ДиКаприо.

Выбор Ирины Сушиной на роль кормилицы Джульетты весьма удачен; дело в том, что простушки Сушиной всегда удавались, удалась и эта роль, и образ, созданный Сушиной, не хуже образа, созданного Натальей Сивилькаевой . Cобственно, образ все тот же, суетливой простушке (текст развернуться не дает), разве что найдены новые интонации для отношения кормилицы к ерничающему Меркуцио (презрение); но Сушина в этой роли так естественна, что не запомнить ее нельзя...

Роль Александра Гришина , роль графа Париса, весьма мала, и развернуться практически негде... Однако сила актера видна даже здесь - образ спокойного, деловитого, лишенного эмоций Париса, ранее создаваемый Алексеем Ваниным , у Гришина смотрится не хуже.

А вот Дмитрий Гусев (слуга Петр) свою эпизодическую роль играет по-своему, не основываясь на игре Максима Шахета с ее весельем и пародиями... Петр Гусева на настоящий момент менее ярок, он более на заднем плане, т. к. большинство отведенному актеру времени он изображает просто суетливого слугу (изображает, кстати, очень убедительно - то есть актер он хороший), ничего не добавляя. Есть один особенно запоминающийся момент - когда Ромео, прочитав ему список ожидаемых гостей, узнает, где тех ждут, Петр объясняет, говорит "милости просим", а дальше добавляет "Если вы, конечно, не из семьи Монтекки"; найдя удачную интонацию и добавив к ней удачную пародию на яростных бузотеров, Гусев превращает эту фразу в яркий миниспектакль

Наконец, если не ошибаюсь, Валерий Черняк сыграл герцога Эскала (в программке был указан Владимир Долженков, но играл не он)... Образ князя вышел не менее удачным, чем у Владимира Долженкова , чувство ярости, которой вызывают у князя бесконечные схватки двух семей (основная составляющая большинства монологов), сыграно даже более убедительно, хорошо показана властность (причем этот князь - несомненно тиран), удачно смотрится и трагичность в финальном монологе ("Повесть о Ромео и Джульетте останется печальнейшей на свете").

(Кстати - если подумать, такой князь подойдет не только к переводу Пастернака, в котором говорится о "бесконечных боях" двух семей, но и к оригинальному тексту, где тлеющие угли застарелой вражды вновь вспыхивают огнем).

Кое-что новое заметил я и в игре актеров, участвовавших в спектакле ранее...

Карина Дымонт (Джульетта), как я и отмечал ранее, по-прежнему в первом действии играет игривую девочку, взрослея к финалу второго, однако появилось и кое-что новое... Уже в первом действии монологи идут не всегда шутливо, слышна и серьезность, трагичность (например, в "Ромео, отчего же ты Ромео...?" - именно так, с отточием, звучит вопрос у Дымонт), не совсем девичьей кажется мне и волнительность.

(Впрочем, появились и новые шутливые детали - например, реакция Джульетты на призыв матери "Прочти, как в книге, на его [Париса] лице" не может не вызывать смеха в зрительном зале; так же, как звучавшее, кажется, и ранее наивное произнесение фразы "Они [родичи] тебя [Ромео] увидят... и убью-ют!").

Во втором же действии трагичность развивается сразу по нескольким направлениям - здесь и оригинальное прочтение монологов и фраз, необычное, не попадающее в ритм ("Клянусь Петровым... храмом... и... и Петром!"), и отчаяние (опять же, крик "Я за Париса не пойду!", финал монолога перед принятием питья, сцена у Лоренцо перед этим), и печальное, трагичное спокойствие, попадающее в ритм пьесы (финал). Тем интереснее контраст с веселым монологом перед известием о гибели Тибальта, напоминающем первое действие!

Ранее я ошибся - образ Меркуцио, созданный Олегом Леушиным , с начала до конца оригинален, с начала до конца интересен... Все дело в том, что актер находит точные интонации для веселья Меркуцио (даже для его охальных шуток), для его независимости, для его отношения к вражде двух семей; и никто другой из виденных мной актеров так это не делал... Так что неправильны были слова из обзора 2001 г. - интересен не только монолог "Королева Маб", интересна вся роль!

Сергей Белякович и Ольга Иванова, Виктор Борисов и Галина Галкина играют, соответственно, родителей Джульетты (Капулетти) и родителей Ромео (Монтекки)... Вторым досталось очень немного фраз, но все равно запоминаются возвышенное спокойствие мужа и контрастирующая с ним волнительность жены. Что же до первых, им достается немного больше времени, но образы, в сущности, развить тоже не удается; больше возможностей у Ивановой, которая успевает побыть и любящей, но твердой женой, хозяйкой дома, и любящей матерью, и радушной хозяйкой, впрочем, запоминается и герой Беляковича. Дело в том, что он, в отличие от Валентина Гафта из спектакля Анатолия Эфроса (вернее, из видеозаписи этого спектакля), прячет эмоции вглубь, произнося все свои речи (и когда корит Тибальта на балу, и когда обвиняет дочь в непокорности) внешне спокойно, еле-еле обозначая эмоции ("Какая гордость в том, что ненавистно", например, выделено совсем чуть-чуть - но этого хватает), и тем больше образ запоминается.

Александр Горшков играет Бенволио не просто "простодушным веронцем", как я писал ранее... Теперь этот персонаж: а) более подходит к первому действию (где в осоновном и появляется; б) как и Ромео, подражает манерам Меркуцио - только более успешно (так и должно быть по спектаклю, ведь его не волнуют личные проблемы)... Все первое действие Бенволио играет, то пародируя высокапарную речь, то "зловещие голоса" из фильма ужасов, то пытаясь игривым весельем вывести Ромео из скрываемой тем за игрой мрачной задумчивости. Что же касается единственного крупного появления во втором действии (в начале), то в нем он именно простоватый веронец, да еще и трусоватый, пожалуй; лично мне еще запомнились (из-за убедительности) его всхлипывания на похоронах Джульетты.

Валерий Афанасьев (отец Лоренцо) ближе к финалу все-таки проявляет эмоции, он не так спокоен, как на протяжении всего спектакля, однако к финалу он успокаивается вновь... Еще не отмечал я раньше то, что речи отца Лоренцо не просто спокойны, они так и дышат значимостью.

Евгений Сергеев и Олег Задорин (двое слуг из вступительной сцены - имена в данном случае не важны), как и другие слуги, играют убедительно, но здесь им дана возможность побыть "на переднем плане", задать дух первого действия; и двое с этим вполне справляются - первый создает образ спокойного, деловитого слуги, второй - слуги, прячущего за горячностью трусоватость.

Другие роли из-за редакции текста чересчур малы, и про них по-прежнему можно мало сказать; да, актеры играют хорошо, да, они отлично читают вступительный монолог (словно это - вступление к зажигательной комедии) - но запоминаются они мало...

Заключение.

Произшедшие в спектакле с 2001 г. изменения (прежде всего - изменения образа Ромео, но не только они) сделали его другим, и поэтому пересматривать его было весьма интересно; думаю, интересно будет посмотреть его и в первый раз (во всяком случае, если вы не считаете, что образы Ромео и Джульетты должны быть классичными).